Телебашня «Жемчужина Востока» (Китай) - описание, история, расположение. Точный адрес, телефон, веб-сайт. Отзывы туристов, фото и видео.

• Туры на Новый год в Китай
• Горящие туры в Китай

Китайский город Шанхай (Shanghai), имеющий неофициальные названия «Жемчужина Востока» и «Восточный Париж», быстрыми темпами растет и эволюционирует, завоевывая все больше важных экономических и финансовых позиций в мире. В деловом районе Шанхая Пудун (Pudong) возведено множество суперсовременных офисных и банковских зданий.

От всего этого великолепия отличается здание, ставшее символом Шанхая, - самая высокая в Азии (468 м) и третья в мире, после башни CN Tower в Торонто (553 м) и Останкинской телебашни в Москве (540 м), телевизионная башня «Жемчужина Востока».

Ее построили очень быстро в середине 90 гг. прошлого столетия по проекту китайского инженера Цзя Хуанчена.

С высоты «Космического модуля», расположенного в самой верхней и большой из сфер «Жемчужины Востока», открываются потрясающие панорамные виды Шанхая, района Новый Пудун и набережной Бунд.

Благодаря своим размерам, неповторимому архитектурному дизайну, телебашня стала интереснейшей достопримечательностью Шанхая, потрясающей и самой посещаемой в городе. Удачное сочетание в дизайнерском решении башни ультрасовременных технологий и китайских традиций делает «Жемчужину Востока» необычайно живописной посреди зеленой лужайки на берегу реки Хуанпу (Huangpu), между двух окружающих ее мостов Янпу и Нанпу, олицетворяющих драконов, словно играющих жемчугом.

Телебашня на различных уровнях украшена пятнадцатью сферами разного диаметра, напоминающими, по идее авторов-архитекторов, ажурные жемчужины, опускающиеся на нефритовое блюдо. Посетителей поднимают к смотровой площадке башни «Космический модуль» на высоту 267 м на двухпалубном лифте, вмещающем до пятидесяти человек одновременно, или на скоростном лифте, взлетающем со скоростью 7 м в секунду.

С высоты «Космического модуля», расположенного в самой верхней и большой из сфер «Жемчужины Востока», открываются потрясающие панорамные виды Шанхая, района Новый Пудун и набережной Бунд, даже видно устье великой реки Янцзы в погожий ясный день.

На смотровой площадке для осмотра достопримечательностей могут разместиться до тысячи шестисот человек.

Первый этаж телебашни отдан под Музей истории Шанхая, где восковые фигуры в интерьерах и чудесная восточная музыка удивительно живо воссоздают быт китайского народа. В сферах «Жемчужины» располагаются галереи и магазины. В самой нижней сфере работает развлекательный центр «Космический город», погружающий посетителей в мир научной фантастики. В средней части башни находится гостиничный деловой комплекс, в который входят 25 номеров для постояльцев и конференц-залы.

Пообедать и получить удовольствие можно во вращающемся ресторане «Жемчужина Востока», между второй и третьей сферами, совершающем в час полный оборот. Это единственный подобный ресторан во всей Азии на такой высоте.

В «жемчужине», где расположена смотровая площадка, также находятся клуб, концертный зал и магазины.

В этом замечательном месте, узнаваемом архитектурном символе Шанхая, ежегодно бывает огромное множество посетителей, и все-таки главное назначение башни - спецобслуживание теле- и радиосвязи. С телебашни идет трансляция передач девяти телеканалов и десяти радиостанций в радиусе 44 миль.

Как добраться

Доехать на метро до остановки Lujiazui station. Или от железнодорожной станции перейти дорогу по надземному переходу.

Время работы

На телебашню «Жемчужина Востока» можно попасть с 8:30 до 21:30.

Стоимость билета

Вход на все уровни стоит около 220 CNY (китайских юаней), билет в музей - 35 CNY.

Цены на странице указаны на сентябрь 2018 г.

ИДЕЛЬБАЕВЫ
Когда мы летали по Союзу на военно-транспортном самолёте АН-12 в 1980-х годах, я встречал много Идельбаевых. В Казахстане - Идельбаевых- казахов. В Татарии - Идельбаевых - татар. В Башкирии -Идельбаевых- башкир. В 2000 году я баллотировался на должность мэра Оренбурга, и журналисты через архивы Уфы, Казани, Оренбурга "раскопали" следующее:
218. Идельбаевы. В первой половине XVIII в. служилые татары
Идельбаевы проживали в д. Малые Шырданы горной стороны Казанского
уезда (ныне Зеленодольский район Республики Татарстан)
Мурза Идельбаев (воин) по Указу царя в 1740 году вместе со своим родом из деревни Верхние Шырданы под Казанью прибыл в Оренбург для охраны границы России от набегов кочевников. Ему выделили участок границы вдоль правого берега реки Урал между современным Кувандыком и Медногорском. Выделили землю для основания аула Идельбаево.
Аул Идельбаево существует до сих пор. В то время воины -татары мурзы Идельбаева защищая рубежи России- рубили и башкир и казахов. Шли годы- десятилетия. Чтобы не воевать нужно породниться. Так появились смешанные браки между воинами Идельбавыми-татарами и Усарганскими башкирами и кочевыми казахами. Так произошло разделение Идельбаевых на три ветви: Идельбаевы- казахи, которые откочевали в Казахстан, Идельбаевы- башкиры, которые ушли в горы Башкирии, и Идельбаевы- татары, которые вернулись в Татарстан. Нашли Указ царя о переводе служилых татар на Оренбургской границе в разряд башкир, ввиду их полной ассимиляции с Усарганскими башкирами.Под Указ попали Идельбаевы, Алченбаевы, Абдулины, Гайсины, Ибрагимовы, Рамазановы. Это и есть наши предки!

Мой дед Идельбаев Низам Айсович, родился в 1902 году в ауле Идельбаево Усарганского кантона Орского уезда Оренбургской губернии. Известно, что его отец Айса был 2-х метрового роста и 10 пудов веса(160 кг) .Кони не выдерживали такой вес, и для него была сооружёна специальная юрта на колёсах на тяге 2-х пар быков. Хотя дед Низама, по его воспоминаниям, Сафа был поджарым, подвижным человеком. Идельбаев- мурза был состоятельным человеком, имел большой табун лошадей, стадо коров, а так же отару овец и коз. Идельбаевы с весны до осени кочевали вдоль правого берега реки Урал. Охраняли выделенный участок границы от набегов кочевников. Для этих целей получали казённое оружие: ружья, патроны, сабли, кинжалы.В те времена не редки были нападения кочевников на российские аулы. Угоняли скот. Воровали девушек, а так же мальчиков.
У моего деда Низама было прозвище- казах. Об этом я узнал случайно. Как то раз меня- дошкольника дед отправил к своему брату Кунаккуже за уздечкой для лошади. Я лихо сбежал вниз с "Аръяка", пробился сквозь заросли крапивы, и добежал до дома под горой. На скрип калитки обернулся огромный дед с жёстким взглядом:- ты кто?, кто прислал?. Мой язык казалось прилип к гортани, я мычал, но ничего сказать не смог, и лишь показал рукой на дом моего деда. А, понял, Низам-казах прислал за уздечкой, сообразил Кунаккужа- дед.
Казах? Почему казах? Вопрос засел в моей голове. Спросить у деда было сложно, поскольку он плохо слышал. Фронтовая контузия. Через несколько дней мне удалось задать этот вопрос моей бабушке. И вот её рассказ.

Низам- казах.
Прозвище это прилепили из-за того, что Низам в молодости говорил на казахском языке, по- башкирски говорил с трудом путая слова и произношения. Дело в том, что в возрасте примерно 10 лет Низам попал к казахам в рабство, КОЛ по-нашему. Бабушка рассказывала, что Низам провёл у казахов 5 зим. Башкиры в старину считали зимы, потому что зима это испытание, трудности. Кто пережил зиму- тот пережил год. А лето это праздник жизни для кочевников. Все свадьбы, другие праздники проводили летом.
В этот памятный трагический день в ауле Идельбаево был праздник. Поэтому пасти табун лошадей числом несколько сот голов отправили молодёжь, в том числе Низама.
Кочевники напали под утро двумя группами. Одна группа угнала табун, а вторая группа, выждав когда мужчины поскакали за табуном, напала на беззащитных детей и женщин аула.
Низам крепко держась за гриву лошади, как с детства учил отец, удержался в середине табуна. Ребята, которые были на конях по краям табуна, пытаясь кружить табун, было сбиты с коней ударами кочевников палками. Через несколько часов принудительной скачки, пробиваясь сквозь заросли кустарников, форсировав вплавь реку Урал, табун на рассвете оказался в Великой степи. Там же их нагнала вторая группа кочевников с богатыми трофеями. Поперек их сёдел лежали связанные молодые девчата и мальчики. По прибытии на Стан девчат БАЙ раздал своим воинам в качестве жён, а мальчиков продал другому баю в работники. Так, Низам стал пешим пастухом баранов.
Октябрьская революция
Революция в России реально освободила людей от рабства.Тех кто смог выжить в зимние бураны, летний зной. Ведь скот пасли круглый год в степи, в кашары скот загоняли только в самые лютые бураны. Баи бежали от гнева людей в одну сторону, а батраки побежали домой. Мой дед на лошади проскакал сотни вёрст, ориентируясь по звёздам. Переплыл Урал и вот он родной аул. Но в ауле Идельбаево его не ждали. Жители аула выгнали бая из аула, и теперь Идельбаевы живут в ауле Нижнее Назаргулово в горной местности. После нашествия кочевников Идельбаевы враз обнищали и нанялись пастухами к баю Алченбаеву, и теперь пасли его табуны. Низам тоже нанялся пастухом в аул Алченбаево. Алченбаев приметил способного конюха Низама и частенько приглашал в свой огромный дом в качестве переводчика, когда приезжали в гости знатные казахи. Так мой дед познакомился с моей бабушкой Набира. Ему понравилось, как она играет на скрипке, на гармошке. Она умела читать и писать. В их доме жил учитель, которого бай выписал из Питера. Подружились, влюбились. Но был у моей бабушки Набира физический недостаток. У неё была "утиная" походка, вследствие двухстороннего вывиха бедра. Однако это не стало препятствием и свадьба состоялась. Дом построили в деревне Нижнее Назаргулово. Зимой 1920 года в аул пригнали большой табун лошадей и вскоре в дом Идельбаева Низама зашёл бай Алченбаев. Живите дружно, плодитесь, сказал бай, поцеловав внука. - Я еду спасать своего старшего сына военного железнодорожника, он арестован на станции Сара. Потом стало известно, что коменданта строительства узкоколейной железной дороги старшего офицера Алченбаева и его отца расстреляли на станции Сара.

Низам- давай!

Мой дед Низам работал в колхозе аула Нижнее Назаргулово (Нижний Булъяр) конюхом и плотником. Осенью 1939 года колхоз получил распоряжение от военкомата выделить 10 коней для строевой службы, и доставить их на станцию Медногорск. Коней сдали на станции и собрались уже уезжать, как вдруг прибежал злой. усатый старшина и потребовал оставить человека для сопровождения коней. - Коней в эшелоне нужно кормить, поить, чистить стойло.что я один буду это делать? Оставьте человека или я не подпишу бумагу о приёмке коней. Так Низам оказался в эшелоне с лошадьми, идущим в Карелию. Там гремела советско-финская война. Дед оставался с лошадьми до весны. Домой вернулся только к посевной, с деньгами и медалью. Но радость омрачила претензия председателя колхоза:- за седло и уздечку удержу с зарплаты, как за утерю. И удержал! А то что человек участвовал в боевых действиях не в счёт. Такие были времена!
О том, что началась Великая Отечественная война мой дед узнал только через неделю, когда поехал на базар в 10-й городок (г.Медногорск), поскольку в то время не было ни телефона, ни радио. Но его успокоили:- войну закончим через неделю- другую, вас 40 летних не призовут! Такие в то время были шапкозакидательские настроения.Однако к октябрю месяцу стало понятно, что немец силён, ему помогает вся промышленность Европы и враг уже под Москвой. В конце октября Низам и ещё несколько человек из аула получили предписание военкомата- прибыть на лошадях в город Чкалов. Через трое суток уже в составе Чкаловской кавалерийской дивизии грузились на эшелон на станции Меновой двор, получали обмундирование, кавалерийские шашки. Карабины дали не всем(!). Под Москвой разгрузились, получили по две бутылки "коктейля Молотова" и маршем отправились навстречу гулу танков, разрывам артснарядов. Дед по опыту финской войны говорил красноармейцам, что будет привал, отдых на базе. Изучат обстановку и примут решение. Но дивизию в составе Резервной Армии Будённого бросили в бой с ходу, под наступающие немецкие танки. По рассказам деда снега было по колено лошадям, местами до пуза. Представьте эту жуткую картину: тысячи конников, сверкая шашками на голо скачут на стреляющие железные танки. Кони с красноармейцами сотнями ложатся перед танками, некоторые кидают бутылки с зажигательной смесью. И танки остановились! Мой дед получил ранение осколком снаряда в ногу в первом же бою и был отправлен в госпиталь. После выздоровления Низам получил назначение в артиллерию ездовым, т.е. на лошадях таскали пушки. И так до 1945 года, пока в Берлине не попал в комендантский взвод и там был ездовым при полевой кухне. Радовались, что при кухне, сыты и войны нет. Однако демобилизация проходила мимо, войска уходили, комендантский взвод кормил не только солдат, а так же местное население. Как говорил старшина, победитель обязан кормить побеждённый город. Ежедневно утром Низам с поваром Иваном ехали на продсклад получать крупы. Затем на ближайшей речке набирали воду, ехали в городской парк, рубили поваленные снарядами деревья, готовили кашу. К часу дня выезжали на площадь, где им определили место раздачи каши. Подходили покушать наши солдаты и затем из всех щелей разбитых зданий, из подвалов домов выходили немецкие дети с котелками, тарелками, банками за кашей. Повар Иван раздавая кашу покрикивал:- давай, Низам, построй их в очередь! И немецкие дети повторяли за ним: - да-фай Низам! И на следующий день услышав скрип колёс полевой кухни из подвалов неслось:- да-фай, Низа-а-ам! Так продолжалось до конца 1945 года пока повара Ивана не демобилизовали, и некому стало письма писать в аул Низама. Теперь кашу готовил Низам один и раздавал на том же месте, и так же звучало: - Низа-а-ам, да-фа-ай! Так продолжалось до лета 1946 года. Однажды немецкие мальчики в знак благодарности притащили Низаму велосипед. И настал день когда старшина сказал:- Спасибо, Низам за службу, собирайся домой! Трофейный велосипед можешь взять с собой. К тому времени к велосипеду была привязана разобранная ножная швейная машина, радиоприёмник, несколько рулонов материи из развалин швейной мастерской. Путь от Берлина до станции Медногорск проехал на воинском эшелоне с ветерком, благо на крупных станциях были организованы пункты питания. На рынке встретил односельчан, которые сообщили, что его семья перебралась в деревню Верхнее Назаргулово. Да, ещё недавно в ауле по тебе мулла читал поминальную молитву. Считали, что ты погиб, ведь писем не было с начала года. Так, толкая свой велосипед с трофеями по дороге и слушая попутчиков, добрался Низам до деревни.

По штату у Небылицына Владимира Константиновича я не был в экипаже. Но так случилось, что лететь нужно было «прямо щас». А дело было после обеда и значительная часть ЛС в ожидании вечернего построения «рассосалась». Занятий никаких не было. Это чудесное время обозначалось в распорядке как заполнение полётной документации. От жары попрятались боевые товарищи.
А я мимо, видимо, пробегал. Мимо Небылицына на свою беду. Тоже, видимо, от солнышка хотел я спрятаться, но не успел.
«Ты же в гостинице живёшь?», - остановил меня Константиныч.
«Да», - отвечаю.
«Дуй за шмотками, смотаемся быстренько в Москву. Некогда сейчас другого лётчика искать. Вылет сегодня, сейчас. Продаттестат не забудь, а командировочным я сам займусь», - озадачил Константиныч.
В мои планы это не входило. Внезапно и не со своим экипажем. Не любил я такие неожиданности. Деваться некуда. Ком аэ установку Константиныча подтвердил.
Увидев мою кислую физиономию, Константиныч подбодрил:
«Да не переживай ты. На пару дней максимум. Озадачат нас в Чкаловском. Там кого-то в Оренбург отвезти нужно. Всё, давай готовься быстренько».
Полетели. Штурманом был Серёга Белый. До Москвы долетели обычно.
В Чкаловском Константиныч сгонял к диспетчеру и вернулся задумчивым.
Всё как в армии. Просто «быстренько смотаться» уже не получалось.
Подвезли груз. Тонны полторы аппаратуры. Ящики с тепловыми ловушками. Было несколько человек сопровождающих. Представились учёными. И везли они с собой простой американский «Стингер». Задача наша менялась. Нам не только нужно было всё это хозяйство отвезти, но и поучаствовать в процессе, так сказать.
Константиныч и тут оптимизма не терял. Ну, дескать, дней за пять управимся.
А прилетели мы вот сюда
https://ru.wikipedia.org/wiki/ ...
Грунтовая полоса, военный городок и всё.
Учёные облепили «Стингер» датчиками всякими, показания снимали, а нам роль мишени условной отводилась. Прицеливались они по нам, а аппаратура всё фиксировала.
«А так могЁте? А эдак? А пониже? А ещё ниже? А кренчик побольше?», - просили они с земли.
Мы не отказывали. Всё это сопровождалось отстрелом тепловых ловушек в разных режимах.
Первая неделя прошла даже интересно, я бы сказал. Налетались от души, без ограничений. И вечера мы могли проводить вполне по-офицерски. Без финансового страха посещали и гастроном и местный чипок и баню. А потом пошли дожди. В начале сентября дело-то было. А полоса грунтовая. Летать стали редко. Учёные наши испытания свои не закончили.
А ресурсы наши финансовые почти иссякли. Собирались-то на пару дней всего. Пригорюнились мы.
Маршрут передвижения ограничили лётной столовой и гостиницей.
Почти целый месяц мы там проторчали! Вот так мы «быстренько смотались» в командировку. И даже Константиныч приуныл.
В конце совсем одичали. Записались в библиотеку местного клуба.-) .
Нет, были, конечно, другие интересные моменты нашего бытия, но о них я пока умолчу.
Мучители наши (учёные по совместительству) закончили, наконец, свою работу и отпустили нас домой. Предварительно мы их, конечно, в Москву вернули. Результаты их исследований, кстати, были весьма неутешительны для нас, для лётчиков-пилотов. И это несмотря на все наши выкрутасы. Обещали умы учёные что-нибудь придумать, чтобы уберечь нас от ракет вражеских.
Добрейшей души человек, Владимир Константинович, долго ещё потом, после этой затянувшейся командировки, завидев меня, шутил: «Готовься летим снова в Донгуз, всего на два дня». Шутил и сам же заразительно смеялся.-)
Ну просто дУшка, а не командир.-))

Афганистан и Африка Шакиров Валерий "В Афганистане мы находились в 40 воздушной армии, - вспоминает Валерий Рифатович. - Однако работали под маркой 226 летного отряда аэропорта Шереметьево. Форма у пилотов и опознавательные знаки на самолетах были "аэрофлотовскими". Правда, пушек с воздушных судов не снимали и в случае чего могли принять бой". В ту пору каждая советская эскадрилья в Афгане имела специальный самолет, прозванный в народе "черным тюльпаном". Он доставлял на Родину тела погибших бойцов или, говоря по-военному, "груз-200". На таком "черном тюльпане", базировавшемся на аэродроме Баграм, и выпало летать Валерию Шакирову. Ежедневно экипажи совершали рейсы до военного аэродрома "Ташкент-восточный", откуда останки воинов развозились уже по всему Советскому Союзу. Иногда "черный тюльпан" вез два "груза-200", иногда - 12 или 15... Документы убитых бойцов находились у штурмана, и Валерий Рифатович во время полета всегда их просматривал. Земляков-воскресенцев этим печальным рейсом ему доставлять не приходилось, а вот парни из других подмосковных городов попадались. Находились ли летчики на земле или в небе, война постоянно давала о себе знать. "В Баграме стрельба не затихала ни днем, ни ночью, - рассказывает Валерий. - Первое время постоянно казалось, что одна из пуль непременно попадет сейчас в тебя. Жуткое ощущение. Но через неделю привыкли. В воздухе же нас подстерегала опасность быть сбитыми ракетой "Стингер". Эти переносные зенитно-ракетные комплексы в достатке имелись у душманов. Еще до того как я попал служить в Афган, здесь разбился вместе с экипажем и большим количеством бойцов один из самолетов нашей эскадрильи. Меня, как говорится, Бог миловал, зато видеть обстрелы "Стингерами" вертолетов доводилось не раз. Два самолета потеряли мы во время вывода советских войск из Афганистана. Вывозить боевую технику и личный состав пришлось из Кандагара. Аэродром располагался в горах, система захода на посадку очень сложная. К тому же окрестные высоты заняли душманы, державшие город под обстрелом. Все полеты выполнялись исключительно ночью. Аэродром не освещался, садились с выключенными фарами и бортовыми огнями - только по приборам! Один из наших бортов, управляемый неопытным командиром, при заруливании на стоянку угодил передней стойкой шасси в яму и вышел из строя. Вытаскивать и ремонтировать его под обстрелом не стали. Командир другого экипажа, попав под зенитный обстрел, второпях посадил борт с такой перегрузкой, что у него отломился хвост! Схожая ситуация показана в нашумевшем советском кинобоевике "Экипаж". К счастью, в обоих случаях люди не пострадали. Мне в ту пору довелось также поучаствовать в выводе войск и переправить на Родину не одну сотню солдат и офицеров". После Афгана Валерий Шакиров был направлен на ликвидацию последствий землетрясения на Курилах (об этом чуть ниже), а затем вновь угодил на войну. На сей раз - в африканскую страну Ангола. "Здесь мы опять работали под видом якобы гражданских летчиков из 226 Шереметьевского отряда, - рассказывает Валерий Рифатович. - Базировались в Луанде, столице Анголы. Поскольку военные действия велись далеко в джунглях, с самолетов сняли не только пушки, но и противоинфракрасные снаряды, служившие надежной защитой от "Стингеров". Не без иронии мы именовали наш Ан-12 "голубем мира". Меж тем зенитные комплексы у ангольских боевиков имелись, и опасность быть сбитыми ощущалась нами в полной мере. Поработать в Африке пришлось много: 4-5 рейсов в неделю, по 8 часов в воздухе за каждый вылет. Тропическая жара и большая влажность буквально сводили с ума. В Луанде согласно писаным и неписаным законам с 12 до 16 часов никто не работает, все сидят по домам. И только советские летчики, верные своему интернациональному долгу, отважно поднимались на раскаленных самолетах в знойное африканское небо… Ознакомиться же как следует с ангольской столицей не довелось: с аэродрома нас на автобусе сразу увозили в гостиницу (кстати, ранее там помещался бордель, что служило поводом для постоянных шуток и подначек), из гостиницы - обратно в аэропорт. Двое пилотов из нашего отряда были укушены малярийными комарами и серьезно заболели. В целях профилактики нас постоянно поили тоником, содержащим хинин, а на ночь наливали граммов по 50-70 джина. Тем и спасались". Курилы и Чечня В промежутке между командировками в Афганистан и Анголу, как мы уже упоминали, В.Р. Шакиров участвовал в ликвидации последствий землетрясения на Курилах. "В зоне бедствия остался единственный аэродром "Буревестник", - вспоминает Валерий Рифатович. - Взлетно-посадочная полоса его имеет длину, едва достаточную для пробега Ан-12, поэтому посылали туда только опытные экипажи. Работа была изнуряющей: садились, быстро выгружали продукты, медикаменты и другие грузы, забирали беженцев с узлами и чемоданами - и на взлет. А на посадку уже заходит второй самолет, за ним - третий..." Последней "горячей точкой" в летной биографии воскресенца Валерия Шакирова оказалась Чечня. И вновь пришлось ему стать штурманом "черного тюльпана". "Базировались в Моздоке, оттуда летали в Грозный, забирали "груз-200" и доставляли его в Ростов, - рассказывает Валерий. - Неприятно удивило, что тела погибших здесь просто заворачивали в полиэтилен, а не помещали в цинковые гробы, как в Афганистане. Запах в самолете стоял очень тяжелый. Самый кошмарный рейс довелось сделать, когда российские бойцы угодили в засаду под Шатоем. Никогда прежде нам не приходилось возить столько "груза-200" за один раз! Друг на друга в три ряда уложили в грузовом отсеке Ан-12 53 трупа - надеюсь, Господь простит нам такое вынужденное обращение с телами павших воинов. На подлете к Ростову мы, как положено, сообщили на землю о количестве "груза-200" на борту - и в эфире надолго повисла мертвая тишина..." Завершив командировку в Чечню, Валерий Шакиров вернулся в Завитинск, а оттуда его перевели в Улан-Удэ. Будучи штурманом эскадрильи в звании майор, приступил к инструкторской работе - учил молодых лейтенантов штурманскому мастерству. Сейчас, выйдя в отставку, Валерий Рифатович работает в родном Воскресенске в штабе по делам ГО ЧС. "Огорчает иногда открыто негативное отношение сегодняшней молодежи, да и общества в целом к воинской службе, - сказал он в заключение. - Но даже в нынешних условиях, доведись мне начать жизнь сначала, я все равно стал бы военным летчиком".